«Собрать кураторскую программу – это посмотреть на себя в зеркало». Интервью с кураторками фестиваля «По-ту-сторонний»
В сентябре фестиваль «По-ту-сторонний» прошел второй раз в Санкт-Петербурге, а позже отозвался эхом в Москве, Выборге и Калининграде. Инициатива объединила участниц других независимых проектов и стала еще одним витком в развитии нишевых кураторских инициатив в России.
«Пилигрим» публикует второй шоукейс фестиваля, который расширяет выборку прошлого года.
Серию материалов продолжает интервью Даши Черновой с создательницами «По-ту-стороннего» о том, что делает фестиваль праздником, как находить точки соприкосновения с авторами и почему зависимость может быть преимуществом.
Кураторки фестиваля и участницы беседы:
Ира Ломакина – исследовательница кино, куратор кинопрограмм, преподавательница, соосновательница самиздата о кино «К!» и независимого кинофестиваля «По-ту-сторонний». В поле исследовательского зрения: экспериментальное кино, медиум-специфичность, феноменология кино, хонтология в визуальной культуре.
Полина Трубицына – исследовательница кино и визуального искусства, преподавательница, соосновательница самиздата о кино «К!» и независимого кинофестиваля «По-ту-сторонний».
Елиза Тимофеева – режиссер, куратор кинопрограмм, соосновательница независимого кинофестиваля «По-ту-сторонний», создательница и куратор проекта о современном искусстве «Диапазон».
– В 2025 году фестиваль «По-ту-сторонний» прошел во второй раз. Расскажите, почему вы вообще решили делать фестиваль, с чего все началось.
Ира Ломакина: Фестиваль появился благодаря дружбе самиздата о кино «К!» и экспериментальной мастерской «Горка». Мы вместе делали киноклуб, но в какой-то момент тематические циклы показов приелись, и мы захотели придумать что-то еще. Формат определился интуитивно, на первых порах мы не совсем понимали, что именного «фестивального» в нем будет, чем он будет кардинально отличаться от показов, которые мы делали до этого. На первом этапе мы просто решили, что хотим работать с другими фильмами и искать их через open call.
Полина Трубицына: Когда мы разрабатывали «По-ту-сторонний», команда самиздата «К!» придумывала специальную программу для «Послания к человеку». Причастность к такому большому фестивалю пробудила во мне желание создавать что-то свое, чуть меньше, но более близкое и ощутимое. Мне было важно выявить новые истории и практики, которые используют молодые режиссеры. Я хотела собрать программу, которая будет насыщена разными форматами и искажениями. Моя кураторская программа на первом фестивале называлась «Странная прогулка», мне всегда было любопытно наблюдать за фланированием в кинематографе. Я хотела найти его у современных авторов, которые не были представлены в больших фестивальных проектах, но чьи работы я бы хотела показать людям. Мне нравится, что мы отбираем фильмы по заявкам open call. Возможно, в какой-то момент это приведет кризису, но пока я вижу в этом нашу движущую силу. Меня безумно увлекает это соприкосновение с авторами, и оно наталкивает на нарратив в кураторской программе.
Елиза Тимофеева: Я сначала делала выставки, потом захотела объединять больше людей и стала двигаться от художников к фотографам и кинематографистам. Я хотела посмотреть на устройство фестиваля с другой стороны. Когда ты режиссер и отправляешь фильм на фестиваль, то часто не понимаешь, почему его не берут в программу. Теперь мне многое стало понятно… Я занимаюсь фестивалем в первую очередь ради комьюнити и самоисследования. Собрать кураторскую программу – это посмотреть на себя в зеркало. Еще мне важно давать молодым авторам возможность высказываться и проявлять себя.
И. Л.: Первый фестиваль прошел осенью 2024 года как эксперимент, и мы приятно удивились, что все получилось так здорово. Мы решили и дальше развивать проект, думать, что делает его фестивалем и искать, какие еще стороны можно исследовать.
– И что его сейчас делает фестивалем?
П. Т.: Мы все еще прощупываем, пока не до конца концептуализировали наши видение и желания. Но для меня ко второму году уже выстроилась структура нашей совместной работы, представление, что мы втроем можем интуитивно, но и скоординированно делать этот проект. Кураторскому подходу и содержанию еще нужно время, чтобы выкристаллизоваться.
И. Л.: Когда речь идет о фестивале, нам как будто сразу приходится заходить на территорию индустрии, но мы себя так не позиционируем. У нас нет конкурсных программ, строгого отбора или регламента. Когда «По-ту-сторонний» прошел второй раз, в нем укрепилась идея сезонности, событийности, многодневности. Это мероприятие случается раз в год в определенных тематических рамках, наверное, поэтому мы называем его фестивалем, а не ежегодным смотром кураторских подборок.
– Этимологически слово «фестиваль» отсылает к празднику. А праздники действительно обычно происходят каждый год в одни и те же даты, обрастают своими ритуалами и практиками. Думаю, подход к фестивалю как к празднику как раз ближе «По-ту-стороннему», чем индустриальная логика таких событий.
П. Т.: Да, согласна с тобой. В этом году я сама организовывала эхо фестиваля и меня это очень вдохновило, потому что эхо дистанцированно от событийности и праздничности основной части. В Петербурге на фестиваль приходит много друзей и знакомых, чувствуется непосредственная поддержка. А эхо – такой осколок совсем в другом пространстве, часто незнакомом, где будет новая аудитория. На эхо приходят люди из другого информационного и культурного пузыря. Там нет людей из творческой тусовки Петербурга, но их все равно можно увлечь, заинтересовать экспериментами на экране.
– В России много других низовых киноинициатив, не связанных с большими индустриями: фестиваль ВНУТРИ, сообщество ЛУЧ, показы в киноклубе «Вертикали. Молодое кино», фестиваль невидимого кино. Наверняка вы о них вспоминали и хотели как-то отстроиться или, наоборот, позаимствовать какие-то решения.
И. Л.: Я никогда не мыслила «По-ту-сторонний» в ряду этих инициатив, хотя знаю, кто ими занимается и какое кино там показывают. В этом соседстве приходится отстаивать свою идентичность, появляется даже некая конкурентность, которую я не хочу поддерживать. Но хотим мы того или нет, свое положение среди других проектов надо осмыслять… В идеальном мире «По-ту-сторонний» – не только фестиваль, а исследовательский проект. Кураторскую работу я вижу как продолжение своих исследований, которые делала в другом формате. Раньше я писала тексты, вела письменный диалог с другими теоретиками и авторами, а сейчас пробую исследовать в живом формате, тоже диалоговом, но с присутствующими авторами и зрителями, которым могу посмотреть в глаза. Сейчас я размышляю, как фестиваль «По-ту-сторонний» может быть не только ежегодным праздником, но чем-то еще. Какие могут быть форматы событийности, которые задаются просмотрами? Наверное, в этом и появится какая-то особенность фестиваля, которая потихоньку проявляется уже сейчас.
– Первый фестиваль был очерчен темой потустороннего, фокус был на сверхъестественном, призрачном, привиденческом. На второй год в анонсе были указаны слова-метафоры: нейрометаморфозы, чувства, поэтика, свет, граница. На мой взгляд, тематические контуры обоих годов близки друг другу. С одной стороны, фокус фестиваля сложно обозначить одним словом, но он все равно проявляется. Даже название фестиваля пунктирное, трехчастное, фрагментированное. Почему фестиваль существует именно в этих тематических полях? Будет ли «По-ту-сторонний» дальше следовать за логикой тематических сезонов?
П. Т.: В этом году каждая кураторка предлагала свой тег-метафору, которая лично ее интересует. Например, я предложила нейрометаморфозу, потому что искала определенные кинематографические практики, связанные с трансформацией кинообраза при помощи искусственного интеллекта. Теги – удобная история. Не уверена, что это останется неизменным, но пока теги помогают и нам, и авторам: режиссеры понимают, что мы ищем, и подходят ли их работы нашему фестивалю.
И. Л.: Призрачность все же осталась на первом фестивале, тогда это направление так или иначе развивала каждая. И хоть фестиваль продолжает называться «По-ту-сторонний», я думаю, мы будем каждый раз добавлять новые смысловые слои к этому названию. В этом году мы уже работали не с призрачностью как примером потустороннего, а с тем, что буквально находится по ту сторону. Мы размышляли о лиминальности, переходности, пограничности.
– Работы, которые вам присылали, действительно соответствовали тегам и темам, которые вас интересуют? Или желание делать концептуальный, тематизированный фестиваль наталкивается на голод молодых кинематографистов по показам, так что они отправляли кино, не вчитываясь в задумки кураторов?
Е. Т.: В этом году open call был эффективнее, хотя нам прислали меньше работ. Фильмы были качественнее, так что все программы мы собрали исключительно из тех фильмов, что нам прислали. В прошлом году мы пользовались своими ресурсами, искали кино среди знакомых режиссеров.
П. Т.: В анкете мы написали, что автор может указать свой тег, а не выбирать один из наших. И некоторые авторы пользовались этой возможностью. Система тегов помогала понять, как режиссер сам видит свой фильм, к какому тематическому полю относит его.
И. Л.: Мы не гонимся за единой трактовкой одного тега. Мы и режиссеры можем по-разному понимать слово «след» или «граница». Это даже классно, что мы можем вместе поразмышлять на эту тему, расширить ее. Это элемент структурирования, в том числе и концептуального.
– Обычно на фестивалях берут какую-то одну тему, которую окружают близкими лейтмотивами, а у вас сразу гроздь связанных значений. Какое значение для вашей кураторской стратегии имеет формат open call? Ведь на самом деле, он не самый надежный, он опасен кризисам, в нем есть риски… Ведь можно сделать кураторскую выборку по своим контактам, а не обрабатывать тонны заявок.
И. Л.: Open call помогает держать руку на пульсе и отслеживать новые имена, которые могут ускользнуть от нас. Я не знаю большинство авторов, которые присылают нам заявки. Конечно, мы встречаем режиссеров, которые из года в год где-то появляются, но есть и уникальные авторы, которых навряд ли бы я смогла узнать другим способом. В заявках меня действительно зацепило не так много фильмов, но при этом я не думаю, что впустую смотрела присланные работы несколько месяцев, ведь я увидела срез того, что сейчас происходит, что люди делают и куда смотрят. При этом я думаю, что надо использовать всю кураторскую мощь, подключать новые способы поиска фильмов, в том числе иностранных, а не надеяться только на open call.
– Вы упомянули интерес к международности. Как вы планируете его реализовывать? Знаю, что даже через open call вам присылали иностранные фильмы, что удивительно, ведь анкета кочевала в основном по Телеграму. Как вы планируете сотрудничать с иностранными режиссерами?
И. Л.: В этом году я писала нескольким иностранным авторам с просьбой ознакомиться с нашим open call и распространить по своим каналам. Но это была капля в море, тут нужно больше работать и расширять информационное влияние на международном поле. Тут главное понять, почему этим режиссерам вообще может быть интересно участвовать в независимом кинофестивале в России. Наши цели я понимаю: расширить контекст, чтобы не консервироваться внутри одних и тех же работ, похожих тем, методов, способов съемки. Единственный путь тут – смотреть, как независимое экспериментальное кино развивается в других странах. Так что позиционирование для иностранных авторов – новая задача и большой вызов следующего сезона.
– У фестиваля довольно развернутая структура: есть общая программа, кураторские программы, спецпоказы, например фильмов Вадима Кострова, Анны Цирлиной и Сида Яндовки, Маши Годованной, фильм открытия и фильм закрытия. Большие фестивали строятся по очень похожей логике, но на «По-ту-стороннем» те же элементы как будто новыми смыслами наделяются. Если порассуждать, зачем фестивалю «По-ту-сторонний» открытие и закрытие? Обычно же это очень медийные мероприятия, цель которых – пригласить как можно больше гостей, чтобы они рассказали о событии. В вашем случае это больше символический жест, чем функциональный, как я понимаю. Как вы мыслите эту структуру в контексте вашего фестиваля, будет ли она меняться?
Е. Т.: Когда делаешь фестиваль первый раз, то ориентируешься на опыт других похожих проектов, в том числе на большие фестивали. На закрытии и открытии мы показываем полные и средние метры, которые не укладываются в кураторские программы коротких метров. Еще мы мыслим фестиваль как высказывание, у которого есть начало, середина и конец. В этом году эта рамка из фильмов открытия и закрытия сильно проявлена, даже в их названиях есть связь, можно понять, о чем мы мыслим. [В 2025 году кураторские программы обрамляли фильм Артема Терентьева «Нож в сердце Европы» и фильм Генриха Игнатова «Нож в твоем сердце» – прим. Даша Чернова] Очень важно иметь эту структуру – вход и выход, – в этом есть красота.
И. Л.: С помощью кураторских показов мы вступаем друг с другом в диалог, поэтому они стоят в определенной последовательности. Если рассматривать всю программу фестиваля как некий нарратив, сюжет, то спецпоказы – это акценты, заметки на полях, они существуют внутри общей рамки, но в то же время делают шаг в сторону. Программы мы всегда выстраиваем как единую историю. Это может быть неочевидно с первого взгляда на анонсы, но если прийти на все три дня фестиваля, станет понятно, как фильмы внутри программ между собой связаны, как все программы взаимодействуют друг с другом.
– А какое кино вы ищете? Open call сообщает, что вы ждете все: игровые, неигровые, экспериментальные фильмы, видеоарт. Кажется, что такие независимые, малобюджетные, даже нольбюджетные форматы скорее привлекают непрофессиональных кинематографистов, у которых не так много возможностей оказаться на больших фестивалях, где конкуренция и требования слишком высокие. Мой вопрос касается и концепции, и места в индустрии, и формальной части, и содержания.
Е. Т.: Если говорить о базовом интересе – мы больше смотрим в сторону экспериментального кино. Повествовательное и нарративное привлекает меньше внимания.
И. Л.: Фестиваль все-таки тематический, и главное, что мы ищем, – соответствие смысловым векторам и концептуальным рамкам, а формальное решение может быть любым. Мы не хотим ограничивать авторов, обозначать, какое кино мы точно ждем, а какое точно не ждем. Мы ищем любое кино, которое представляет из себя художественный жест, и оно может родиться в любом формате. Таких фильмов на самом деле немного, и я не знаю, хорошо это или плохо.
Ты сказала о непрофессионализме, но мне бы хотелось отделить его от некой периферийности, потому что непрофессионализм предполагает, что автор не особо понимает, что он делает вообще. Периферийность кажется мне более открытым концептом. Режиссеры действительно могут не выдержать конкуренции на больших фестивалях, но это не значит, что они непрофессионалы. Они могут быть аутсайдерами или частью андеграунда, но это не значит, что они что-то не понимают. Меня в первую очередь интересует то, как снято, а не о чем это кино.
П. Т.: Мой друг-кинематографист говорил, что экспериментальное кино не нуждается в деньгах, главное – замысел. Но при этом отсутствие денег не делает фильм любительским. Удивительно, когда режиссер долгое время делает увлекательный, нетипичный, захватывающий эксперимент, придумывает, снимает его и не скрывает, что у него не нет средств. Меня всегда радует, как экспериментаторы справляются с этими условиями и в конечном итоге представляют свои работы аудитории, даже не такой широкой.
И. Л.: Для авторов нашего фестиваля больше подходит фраза «альтернативная профессиональность». Не у всех режиссеров есть продюсеры и ресурсы, чтобы снимать кино так, как они его замыслили. Так же и у нас, например, нет ресурсов для широких жестов, но мы все равно пытаемся выстроить альтернативный метод работы. И они, и мы просто работаем в заданных рамках, но делаем это насколько возможно профессионально.
– Какие киноэксперименты на «По-ту-стороннем» вам показались наиболее любопытными?
И. Л.: Я до сих пор в шоке от фильма «Копоть», который в прошлом году был на фестивале: все еще боюсь его пересматривать, мне жутко от него. Если говорить именно об эксперименте, то работа Никиты Баранова эталонная, потому что он буквально создал новый способ работы с движущимся изображением – термокино. Он же сделал специальный аппарат термокинескоп, чтобы этот фильм собрать. Абсолют синема
Е. Т.: Меня привлекает коллажность и фрагментарность фильмов. Варя Липская любит с этим работать, добавляет гугл-карты, архивные видео, рисунки, запись звонка в зуме. Из программы этого года я бы еще отметила фильм, который нам не присылали, но который я сама притащила на фестиваль. Это был самый страшный фильм на нашем фестивале – «soldiers speaking» Вити Вилисова. В нем он работает с веб-архивом и нейросетью, размывает границу реального и нереального в поле коллективного бессознательного.
П. Т.: Я бы отметила работы с фокусом на разложении, неважно пленочном или цифровом. Жуткость происходящего на экране скорее затягивает и притягивает зрителя, а не отвращает. Мне всегда казалось таким странным, что разложение гипнотизирует. В этом году в моей программе был фильм «projection» Геворга Галстяна, который как раз с этим работает.
– Позиция независимости – большая часть идентичности и позиционирования фестиваля, маркер для зрителей и режиссеров, часть кураторской стратегии. От чего или от кого вы не зависите? И можно ли вообще по-настоящему быть независимыми? От чего зависит независимый фестиваль?
П. Т.: Мы не зависим от денег.
– Мне вот кажется, что это как раз наоборот! Парадокс независимого фестиваля в том, что от денег он как раз зависит больше всего, потому что их нет. А его истинная независимость сосредоточена в чем-то другом.
И. Л.: Это на 100% так. Нулевой бюджет – это большое ограничение, которое не позволяет шагнуть шире, чем хочется. Как бы это грустно и банально ни звучало, но больше всего мы зависим от нехватки ресурсов. Но позиционирование фестиваля как независимого дает много свободы – кураторского взгляда, выбора. Мы ни на кого не оглядываемся, показываем только то, что хотим и любим. Не гонимся за требованиями аудитории или спонсоров. Полный хардкор! Елиза вот показала фильм Вилисова. Где бы его еще показали, как не на независимом фестивале? Для нас независимость – это способ существования в поле кино, условие для возникновения связей вне иерархий.
П. Т.: Не хочется потерять это, даже если у нас появится спонсор или покровительство какой-то институции. Но это уже другой разговор – как можно удерживать независимость в меняющихся обстоятельствах. И наша независимость от внешних условий оборачивается большой зависимостью друг от друга. В этом году мы работали втроем, все держалось только на наших руках – и эта зависимость мне даже нравится.
– Какие у фестиваля параллельные задачи? Интересует ли вас что-то, кроме показов? Звучало слово «комьюнити», но ведь это могут быть разные комьюнити: зрителей, режиссеров, кураторов. Возможно, вы хотите делать просветительские программы или исследования на базе фестивальных программ?
П. Т.: Нашей общей амбицией было расширить праздник «По-ту-сторонний» до материального исследовательского сборника текстов, где мы могли запечатлеть все тенденции, которые мы заметили за несколько лет.
У нас буквально с первого раза получилось создать событие, куда комьюнити может снова и снова приходить, общаться, знакомиться, договариваться о сотрудничестве, новых проектах и экспериментах. Наш фестиваль в конечном итоге позволяет независимым молодым режиссерам соединяться, и не только на три дня.
Е. Т.: Мы хотим, чтобы фестиваль жил и в течение года, а не только во время самих показов. Мы обсуждали возможность онлайн-мероприятий, разговоров с режиссерами и другими деятелями кино и искусства, публикаций исследовательских текстов, спецпоказов. Была даже идея открыть для спецпоказов отдельный open call, чтобы проводить их на протяжении года. Еще в мыслях было организовать лабораторию для разных кинематографистов: режиссеров, кинокритиков, кураторов… Возможно мы расширимся до художественных проектов, например, концертов. Нам уже предложили небольшую коллаборацию, связанную с музыкой. В общем, мы стремимся к мультидисциплинарности и к экспериментам в организации самих процессов.