Шоукейс фестиваля «По-ту-сторонний 2.0»
В уходящем году независимый фестиваль «По-ту-сторонний» прошел во второй раз. Его география охватила Санкт-Петербург, Выборг, Москву и Калининград, а тема расширилась до ассоциативной сетки: «нейрометаморфозы, чувства, поэтика, след, граница».
Кураторы «Пилигрима» Александр Подборнов, Никита Смирнов и Мария Грибова выбрали пять фильмов из основной программы, в которых намеченные организаторками «По-ту-стороннего» векторы проявляются наиболее заметно и – пересекаются, расходятся, накладываются друг на друга.
Перед публикацией шоукейса Даша Чернова поговорила с создательницами смотра – Ирой Ломакиной, Полиной Трубицыной и Елизой Тимофеевой – о том, как «По-ту-сторонний» возник, что делает его фестивалем и какое сообщество он формирует. Получившееся интервью «Пилигрим» предлагает воспринимать как еще одно проявление кураторского жеста, которое продолжает практику отбора и программирования.
«ОРТЭМА» (2025, реж. Владислав Чернобривый)
Гу(дрон) и капель за кадром, блики на металлических конструкциях – внутри. Сперва видимое кажется абстрактным проявлением кинематографической эссенции – всполохами света, промельками движения. Но вскоре оно обретает фигуративность и выдает в визуальных следах фрагменты пространства, знакомого, пожалуй, каждому жителю большого города. Строго кодифицированное в действительности, в «ОРТЭМЕ» это пространство обретает новый вид, где свойственная ему система статики и динамики подвергается радикальной перекодировке.
«Дзимтеней: сад сорных трав» (2025, реж. Саша Деяш)
Придорожная трава, сорняк, бурьян – растительный «мусор» у пыльной обочины. Он свивает неприметный узор, безынтересный проходящим рядом и невидимый проезжающим мимо. Но стоит вглядеться в этот фиктивно однообразный паттерн, чтобы увидеть вариацию, уникальную историю, отклонение. В них проявляет себя жизнь на окраинах, жизнь по краям, которая – не вопреки, а благодаря своему маргинальному существованию – сохраняет память о больших делах и больших ошибках. Она свидетельствует катастрофы и сберегает их жертв, потому что знает «искусство вовремя уйти в сторону».
«Дебилограмма Ниренбурга #25» (2025, реж. т.о. Жупе-Заба)
От материалов аматера Валерия Ниренбурга могло бы не остаться и следа, если бы не энтузиасты, которые, как говорил Владимир Ленин (может, и не говорил, может, и не Ленин), дают любительским пленкам «возможность стать фильмами, а не исчезнуть вместе с их авторами». Энтузиасты превратили 8 мм хронику в «звуко-умо-зрительный перформанс», исполняемый старым медиумом, на чье тело наносятся рисунки и царапины. Под слоями красок в атаксическом монтаже советское изображение начинает распадаться, разлагаться, выпуская миазмы визуально-аудиального избытка. И даже хорошо известное «Время, вперед!» в этой де(кон)струкции так активно перебивается, заедает, зажевывается, что порой напоминает отголоски похоронного марша. Только по кому он мог бы звучать, если даже бредущий обратным ходом советский призрак остается живее всех живых?
tape 200: в дали персидского залива (2025, реж. Анастасия Николаенко)
Советские обои, изжаренные VHS-съемкой, пестреют словно персидские ковры. На их знойном фоне бабушка и дедушка, тоже яркие, записывают на камеру видеописьмо. Дыхание легкое, игра на камеру – без наигрыша. Годы спустя молодые руки перебирают документы, оставшиеся после. Руки находят дневник, который рассказывает: как меркла (ее) память, как замедлялось (его) дыхание, как урна была похожей на сундучок. Однако короткое знакомство нельзя назвать иначе, чем мнимым: выходя за абрис семейного круга, к незнакомому зрителю, home video переводит конкретных людей в статус экранных образов. Эти бабушка и дедушка остаются в объятиях персидских обоев.
«Старое кладбище» (2022, реж. Зоя Мелихова)
Заброшенное кладбище в Кимрах хотят забетонировать. Можно ли прийти к его обитателям с колыбельной, и тем самым замолвить слово за беспокойно живущих? Способна ли камера телефона передать этот импульс? «Старое кладбище» не оборачивается ловлей призраков на айфон: тщетно полагать, будто пиксельная рябь вытягивает из эмалированных портретов эссенциальное. Опыт Мелиховой, который мог и не сложиться, во всяком случае не обязан был складываться в фильм, – это хрупкий манифест, утверждающий камеру посредницей при контакте между снимаемым и снимающей сторонами, где вторая дематериализована самой ситуацией съемки.