Послание к человеку

В выбранном Литвяковым названии очевидны библейские аллюзии, которые стали допустимы в условиях позднего СССР, а участники первого смотра в день 45-летия снятия блокады присутствовали на торжественной панихиде в храме Ленинградской духовной академии – ее кадры сохранились благодаря фильму «Послание к человеку» (1989) Ирины Калининой, коллеги и жены Литвякова. Однако идея и программа фестиваля были явно светскими и носили общий гуманистический характер, а символом и вовсе стало изображение – до сих пор используемое – мифического кентавренка с венком, которое создала художница Надя Рушева, умершая в 17 лет, но оставившая тысячи удивительных работ. В свежем воздухе «свободы» и «отмены цензуры», где о профанированных «темах добра, социальной справедливости и мира» стало возможно говорить не формульным языком, не обошлось без давления – на сеансе «Встречного иска» (1988) Аркадия Рудермана и Юрия Хащеватского глушат звук на реплике о власти, – но дирекции удалось отстоять свое видение новой реальности: фильм получил гран-при, и фестиваль отразил слова Литвякова: «"Послание к человеку" – дитя эпохи "перестройки и гласности"» [4].

Новая реальность

Первое «Послание к человеку» поразило даже собственных организаторов. Дело было не только в успешно проведенном кинорынке, включении конкурса в список Международной федерации ассоциаций кинопродюсеров (FIAPF), сотнях гостей и участников, среди которых присутствовали Ричард Ликок, Годфри Реджио, Лео Гурвиц и Алан Франкович, но и в поддержке, оказываемой новой инициативе: показы и привоз гостей финансировались «Русскими самоцветами», «Северным сиянием», «Скороходом», Кировским заводом, «Аэрофлотом» и другими, в том числе иностранными, компаниями. На фоне подобных удач дирекция создала Международный центр неигрового кино и телевидения «Кентавр» и начала строить планы, как центр из юридического формирования превратится в фактическое предприятие – кинематографический комплекс с гостиницей, кинозалами, архивом и монтажными комнатами. 

Однако распад СССР не содействовал воплощению фантазий: «Посланию к человеку» удалось выдержать ценз неигрового кино в 1991 и 1993 годах, когда фестиваль проводился раз в два года, но в 1994 году, когда смотр стал ежегодным, в программу пришлось добавить короткие игровые метры и анимацию, чтобы привлечь новых зрителей. Финансовые сложности впоследствии будут не раз давать о себе знать, приводя к отмене кураторских и организационных начинаний, в то время как решение ввести новые секции станет фундаментальным прецедентом для последующего усложнения структуры смотра. Так, в 1995 году дебютные фильмы начинают бороться за собственную награду и выделяются в отдельную панель, где в разные годы представляют свои первые фильмы Александр Котт, Михаил Местецкий, Душан Глигоров и Александра Стреляная. В 1998 году появится открытый, то есть не предполагающий селекции, конкурс «Документальное кино России» – позже он станет называться «Окно в Россию», а затем превратится в привычный сегодняшнему зрителю национальный конкурс. В 2011 году, после назначения новым президентом Алексея Учителя – режиссера, тоже работавшего на ЛСДФ и приглашенного, чтобы обновить фестиваль и вывести его из возникшего концептуального и экономического тупика, появится конкурс In Silico, который по праву возвратит в программу экспериментальные фильмы – заявленные еще в 1989 году в тексте первого регламента [5], но потерявшиеся уже во втором документе. А в 2012 году организаторы впервые включат в показы полные игровые метры. 

В течение этого времени фестиваль будет «мигрировать» по событийному календарю – от января к привычному ныне октябрю через июнь и июль – и городским площадкам, постепенно определяясь с наиболее удачным временем и местами. Правда, поиск не будет разделяться всеми – так, Ольга Шервуд, журналистка, не только ежегодно публиковавшая материалы о смотре, но и несколько лет работавшая в команде, в 2015 году задумчиво констатирует, что смотр «сильно изменился»: «на десятый план ушли проблемы "никому не интересных" российских документалистов, хотя фестиваль замышлялся, в частности, ради вывода их в мировое пространство».

Создать/расширить/изменить пространство 

Быть может, подобные комментарии справедливы: вторая половина 2010-х у широкой фестивальной аудитории (не будь она сочтена оксюмороном) скорее ассоциировалась с громкими игровыми премьерами, которые шли в рамках программы Андрея Плахова «Кино сверхреальности», теперь сменившейся «Двойными вершинами», или демонстрировались как спецпоказы. Но и документалистика постепенно усиливала свое присутствие: в 2016 году заявила о себе созданная Алексеем Медведевым и Наталией Пылаевой и до сих пор успешно работающая программа «Панорама.doc», в 2023 был запущена индустриальная программа с питчингами и круглыми столами, посвященными развитию и дистрибуции неигровых проектов. 

Масштаб подобных инициатив действительно сложно сопоставить с ранними планами первой дирекции фестиваля. Но в контексте невозможности реализации идей, оказавшихся в современных российских реалиях утопическими, поиск нового кино и новых способов формирования зрительского сообщества заслуживает хотя бы внимания. И команда «Послания к человеку», как может, доказывает, что поиск идет и продолжается: за 35 лет на площадках фестиваля можно было увидеть специальные программы других конкурсов – например, Оберхаузена или Тампере; кураторские подборки из киношкол – не только ВГИКа и СПбГИКиТа, но Королевского колледжа искусств или FAMU; и полноценные ретроспективы, демонстрировавшие срез мало известных в локальном пространстве кинематографий – африканской, иранской, швейцарской, сербской, венгерской. Этот поиск ведется не только на неизвестных кинематографических территориях, но и стремится учитывать актуальный момент, с которым не всегда возможно работать напрямую: в 1994 году кураторы организовывали программу «Сараево 1992-1994»; а в 2005 году – «Силуэты войны», приуроченную к 60-летию окончания Второй мировой и репрезентировавшие взгляды режиссеров из России, Германии и других стран, которые участвовали в конфликте. В 2010-х были собраны и публично представлены «Ядерная пропаганда от Хиросимы до Фукусимы», «Время диктатуры» с фильмами Ханса-Юргена Зиберберга и Андрея Ужикэ, «Память пленки: вариации на тему холодной войны», «Как не убить ближнего: против ненависти и экстремизма», «Сопротивление. 1968‑2018» и «Истерзанное кино: под скальпелем советской цензуры», куда вошли «Цвет граната» (1968) Сергея Параджанова, «Среди серых камней» (1983) Киры Муратовой и «Начало неведомого века» (1967) Ларисы Шепитько, Андрея Смирнова и других постановщиков. 

В стремлении расширить фестивальное пространство «Послание к человеку» не раз выходило за пределы кинотеатров – не только на замкнутые, благонадежные территории галерей и музеев, но и в открытую, подчас даже опасную, городскую среду. Здесь можно вспомнить о многолетней традиции велопарада, вписанного в социальный проект велосипедизации, или об эхе фестиваля, демонстрирующем в регионах кино, которое иначе не может туда добраться. Но лучше – о длившемся несколько лет проекте «Кино для заключенных», в рамках которого организаторы приглашали режиссеров и показывали фестивальные фильмы в СИЗО, тем самым буквально воплощая идею, заложенную в названии смотра. Такими «посланиями к человеку» за несколько лет существования инициативы успели стать «Мой путь к Олимпу» (Mein Weg nach Olympia, 2013) Нико фон Глазова, «Ленинленд» (2013) Аскольда Курова, «Моя родня» (2012) Родиона Исмаилова, «Рожденные в СССР: 28 лет. Часть 2» (2012) Сергея Мирошниченко, «Архангельский мужик» (1986) Марии Голдовской и анимационные работы Константина Бронзита – очень разные фильмы, которые, однако, помогали заключенным начать говорить. 

История – сохраняется или продолжается?

«Послание к человеку» – один из не часто встречающихся фестивалей, который делает свою историю публичной: в открытом доступе есть не только годовая хроника, но и архив каталогов, рассказывающий о времени, его рефлексии и организационных решениях зачастую больше официальной презентации. 

В этой истории есть события, известные многим зрителям, подобных приезду Лени Рифеншталь, вызвавшему бурный общественный протест, который повлек срыв показа «Триумф воли» (Triumph des Willens, 1935) и гипертонический криз у Михаила Литвякова. В ней не всегда остается место для событий менее заметных, сродни поиску на первом фестивале подходящей кровати для Годфри Реджио, чей двухметровый рост мешал уместиться на обычной советской отельной койке [6], или курсированию бесплатного вагона для кинематографистов, который Октябрьская железная дорога «подарила» фестивалю в рамках партнерства для бюджетного перевоза гостей по России [7]. 

В истории фестиваля много известных имен, которые нередко перечисляются через запятую: «за 30 лет истории фестиваля среди его членов жюри, гостей и участников побывали: Аньес Варда, Изабель Юппер, Вернер Херцог, Фредерик Уайзман, Ульрих Зайдль, Клод Ланцман, Паоло Соррентино, Фанни Ардан, Фолькер Шлендорф, Эрик Робертс, Удо Кир, Тонино Гуэрра», – и это лишь начало списка, где упоминаются, по большей части, только кинематографисты и почти не фигурируют представители других сфер, например, Михаил Ямпольский, Драган Куюнжич и Йоель Регев, составившие «жюри философов» на 25-м смотре. Но в истории не меньше известных имен, чье появление становится жестом памяти или данью уважения тому самому локальному киносообществу и отражается в ретроспективах Владимира Кобрина и его Школы-студии, Павла Когана и Людмила Станукинас, Александра Сокурова. 

Наконец, в истории фестиваля – много людей, каждый из которых пытается сделать так, чтобы обманчиво простая формула Алексея Медведева сработала: «Фестиваль – это не красные дорожки, не вечеринки, не амбиции, не карьера, не выслуживание перед властями. Много всяких "не". И необходимо прийти к тому, что фестиваль – это фильм, который показывают в правильном формате и с хорошей проекцией». Каждый из этих людей скорее всего узнает о «Послании к человеку» еще до того, как начинает на нем работать, но видит его по-своему, пытаясь в процессе работы соотнести свое видение со взглядами коллег, чтобы фестиваль и в новом году смог оправдать собственное название. 

Прямая речь

Михаил Ратгауз, программный директор: 

Международный фестиваль в России сегодня – это борьба. Это не ухоженный сад, это битва, часто на нескольких флангах одновременно. Можно сказать, что фестиваль стоит ощетинившись. Каждый волен додумать, какие силы участвуют в этой схватке. Из самых очевидных – полуразрушенные «культурные мосты».

Поэтому наша работа, прежде всего, про выдержку. И если, как это делают немцы, делить добродетели на первичные и вторичные, то первичной добродетелью становится сегодня на фестивале не эстетический вкус, не эрудиция и не поиск гармонии, а железное терпение и огнеупорность.

Диана Абу Юсеф, куратор международного конкурса: 

Я работаю на фестивале отборщиком международного конкурса два года. В процессе работы мои отношения с кино сильно поменялись: кошмар, но теперь я умею бросать и не досматривать, перематывать и относиться к фильмам довольно простецки. Иногда работа – это хождение по ювелирному магазину с желанием урвать алмазик крупнее и ценнее, а бывает – рытье в помойном ведре, в которое случайно уронил ключи, пока швырял мусор. Приходится туда прыгать с головой в надежде, что к вечеру найдется что-то похожее на потерянную ценность. Уже забываешь, как эти ключи выглядели, но ищешь, ищешь… 

Сейчас фестиваль меня немного пугает. Каждый год на тебя несется грузовик, который будто везет 200 возможных друзей. Но ты, конечно, не успеваешь с ними познакомиться, лишь киваешь им и веришь, что дороги еще пересекутся.

Павел Пугачев, куратор национального конкурса: 

Так получилось, что к «Посланию» я подступался постепенно, но прямо с момента начала жизни в Санкт-Петербурге осенью 2014 года он играл большую роль в моей жизни. Сначала я не вылезал с фестивальных показов как студент-киновед, потом был волонтером, а в годы службы журналу «Сеанс» ежегодно выпускал, заказывал, писал и ставил на сайт и в соцсети километры текстов о фильмах и событиях смотра, проводил обсуждения отдельных показов, а с 2023 года участвую в отборе Национального конкурса (с этого года как полноценный куратор). 

Для меня «Послание» – фестиваль, организующий кинематографическое и дискурсивное поле вокруг. Это не творческое объединение или ежегодное событие, а настоящая институция, остающаяся при этом живой, смелой и способной устоять под шквальными ветрами истории, не потеряв при этом своей сути и самости.

Михаил Железников, куратор конкурса экспериментальных фильмов In Silico: 

Относительно недавно я понял, что вдруг оказался самым древним работником «Послания», практически живой фоссилией. Я пришел на фестиваль, кажется, в 2009 году по приглашению Михаила Сергеевича Литвякова на птичьих правах внештатного отборщика. Честно говоря, я с детства любил смотреть фильмы и всегда робко мечтал, чтобы мне кто-то начал платить за это деньги – и вот, случилось чудо, мечта начала осуществляться. Год я пытался понять, где оказался, а потом, в 2010 году случилась неприятная история, о которой говорить не хочется, но в результате нее в кресле президента фестиваля оказался Алексей Учитель. Думаю, что, кроме него, никто бы не согласился на мою авантюрную идею добавить к и без того внушительной программе «Послания к человеку» экспериментальный конкурс... / ЗТМ / и вот, я занимаюсь конкурсом In Silico уже 15-й год.

Тем не менее, основной моей работой все эти годы был международный конкурс – он большой, он главный и требует очень много внимания. Когда-то, кажется уже в прошлой жизни, мы собирали эту огромную программу командой из трех человек с моими любимыми коллегами Алёной Королевой и Женей Марченко: запирались в просмотровой комнате в офисе фестиваля и с утра до ночи смотрели присланные и найденные фильмы. Вспоминаю те времена с сильной ностальгией. Сейчас уже сложно представить, что можно вот так запросто собраться вместе всей командой – кураторы оказались в разных городах и даже странах, увидеться можно только на фестивале, да и то не со всеми. 

В последнее время я занимаюсь только экспериментальным конкурсом. Это довольно веселая занятость, которая совершенно точно не подошла бы человеку, который понимает, что такое экспериментальное кино. Если я когда-нибудь это пойму, то сразу освобожу рабочее место. Но пока что вроде бы нет особых причин беспокоиться. Это, наверное, хорошо, потому что вокруг полно более важных причин для беспокойства, не так ли?

Примечания: 

[1] Регламент первого ленинградского международного кинофестиваля неигрового кино «Послание к человеку». 1989. С. 1. 

[2] Литвяков М. С «Посланием к человеку» – навсегда. 2015. С. 3. 

[3] Там же. С. 7. 

[4] Там же. С. 3. 

[5] Регламент первого ленинградского … С. 1. 

[6] Литвяков М. Указ. соч. С. 37. 

[7] Там же. С. 33.