Шоукейс Фестиваля невидимого кино
Как выглядит «попытка вернуть кино самой жизни»? Как «обретенный рай», как «калейдоскоп знаний», как «созерцательные практики в городском пространстве», как «детство, юность, независимость». По крайней мере, такие идеи возникают благодаря Фестивалю невидимого кино и показываемым в его рамках фильмам.
Эти фильмы – странные объекты, которые единодушно противятся конвенциям и стандартам, определяющим программы официальных смотров, и в то же время отказываются походить друг на друга. В их числе можно встретить наблюдения за переноской пакета, драматичные признания в подростковой любви, сомнительные мистические откровения и не менее подозрительные гипнотические эксперименты. Притом они ловко собираются в непредсказуемые программы, выстраиваемые не столько по формальному или тематическому принципу, сколько в соответствии с создаваемой атмосферой или задаваемой интонацией.
Эти фильмы соответствуют той идее упоения кинематографическим процессом и свободе взаимодействия с агентностью аппарата, которая определяет работу Фестиваля невидимого кино на протяжении всех лет его существования. Созданный в 2019 году по предложению Константина Шавловского, одного из руководителей проекта и книжного магазина «Порядок слов», который хотел организовать неформатный смотр, фестиваль много раз мог бы потерять себя на фоне катастрофических потрясений 2020-х, смены кураторской команды, увеличения масштаба и включения практических инициатив. Но потери, к счастью, не случилось: при всех изменениях и трансформациях фестиваль сохраняет искреннюю веру в кино, которое можно назвать бесцельным в лучшем смысле слова, – не подчиненным заранее поставленным задачам, не стремящимся манипулировать зрителем, никому не служащим и не укладывающимся в привычные рамки.
Разумеется, подобное кино нелегко понять (или невозможно, как признается одна из нынешних кураторок проекта Полина Каменецкая), его может быть тяжело смотреть, а то и вовсе проще не любить. Но даже такие сложные чувства свидетельствует, что кино – вопреки своей невидимости – случается и касается зрителя, который из стороннего сдержанного наблюдателя официального смотра превращается в, возможно, не всегда воздержанного, но обязательного вовлеченного участника киножизни.
Публикуемый на «Пилигриме» шоукейс – не просто выборка репрезентативных работ последних лет, но новый способ взаимодействия с невидимыми фильмами. Кураторки фестиваля не раз говорили об изменении восприятия работ при отборе в домашних условиях и во время коллективных просмотров на публичных показах, и предложение увидеть представленные работы онлайн дает возможность проверить, как кино случается и действительно ли оно возвращается «самой жизни».
Хрустальное сердце почти разбито (2023, Анастасия Тутынина)
Летнее тепло, хрустальный звон, легкие платья и веселье детской забавы. Сентиментальные зарисовки собираются в изображение беспечного девичества, которое вдруг начинает сбиваться и глитчевать. Оно разрушается на глазах, обнажая то ли затаившийся ужас (не)повторимости, то ли ироничную игру в анахроничный маркетинг.
Didi (2023, Нина Смирнова)
Диди наполовину девочка, наполовину робот. У нее свой взгляд на нас с вами. В городе она находит лишь одиночество, руины прежних человеческих связей: дружбы, озорного детства, влюбленностей. Ее работа — сканировать это покинутое пространство. Она создает цифровую копию нашего мира. И ей тоже одиноко.
Утро фаины (2022, Франсуа Овалов)
Элисон Мак-Маон утверждает, что патафизическое кино высмеивает устоявшиеся системы знаний, следует альтернативной логике повествования и пестрит интертекстуальными отсылками. Именно всем перечисленным наполняет свою работу автор, скрывающийся за чарующим псевдонимом Франсуа Овалов. Наслаивая друг на друга и расщепляя кустарным образом воспроизведенные клише арт-кино, он создает ироничное видео-эссе, которое не хочется разбирать на составляющие. Как писали в своем манифесте другие, не чуждые патафизики, люди: «Самое страшное преступление, которое можно совершить в отношении шутки, — это попытаться анализировать её».
-8,2 (2023, Екатерина Савельева)
Распадающееся, покрытое серой пеленой изображение – результат дисфункции зрения. Но оно же – провокация для других органов чувств, предложение прикоснуться и прислушаться к знакомому миру. Если довериться этой медитативной депривации, то можно неожиданно узнать притчевую историю о смерти и Других.
Двоица — гегемон света (2023, Глеб Сегеда)
Узор из иероглифов, гримаса самурайской маски, дефиле в кимоно и любовное посвящение императору – разнородные фрагменты на «восточную тему». Они складываются в головоломку о двоице и умножении – фиктивном принципе уплотнения реальности, за которым скрывается разрушительная сила вариации и отличия.
Стрекозы каменного века (2023, Глеб Колондо)
«Мы находимся на горе динозавра, в каменном веке. Видите, там вдали стрекозка?» Этими, обещающими удивительное, словами начинается работа Глеба Колондо, зависшая где-то между психоделической машинимой и аудиовизуальным эссе. С интонацией, в равной степени напоминающей о Николае Дроздове (см. «В мире животных») и Кузе Рябинове (см. «Коммунизм»), Колондо описывает захватывающие воображение искажения, которые возникают при пересъёмке экрана компьютера на телефон. Машина зрения сбрасывает настройки до заводских, узрев доселе невидимое. «Давайте смотреть на стрекозку, вот она какая!»